Заместитель министра цифрового развития в интервью Business FM рассказал, как происходит регулирование цен на отечественный софт, зачем нужно платить за продукты из других стран и что нужно сделать, чтобы мотивировать инвесторов вкладываться в IT
На российском рынке происходит импортозамещение. Многие зарубежные продукты оказались недоступны, и производители отечественного софта иногда неоправданно повышают цены. Тем временем принято решение о принудительном лицензировании иностранного программного обеспечения. О нюансах импортозамещения и развитии российского IT-сектора с Максимом Паршиным побеседовал главный редактор Business FM Илья Копелевич.
У нас в студии Максим Паршин, заместитель министра цифрового развития. Из актуальных тем: ограничение роста цен на российский софт, который очень востребован из-за необходимости замещения иностранных [продуктов], и в то же время принудительное лицензирование иностранного софта. Целый ряд компаний смогут продолжать пользоваться прежними продуктами в рамках принудительного лицензирования. Это две стороны одной медали. Расскажите, как складывается баланс в этом импортозамещении.Максим Паршин: Мы говорим не об ограничении стоимости софта или цен на софт, а о саморегулировании. Любое административное ограничение неэффективно и в результате окажет деструктивное влияние на рынок — это наше глубокое убеждение. Поэтому мы приветствуем инициативу наших ведущих IT-компаний, которые смогли сформулировать это и представить в виде документа — Ценовой хартии. Ведущие российские компании подписали ее на недавней конференции ЦИПР («Цифровая индустрия промышленной России». — Прим. BFM), их было больше 20, весь цвет отрасли. Более того, документ носит открытый характер, и любые компании могут присоединяться к хартии, что сейчас и происходит. Это уникальный для нашего рынка механизм саморегулирования, и IT-отрасль показывает хороший пример другим отраслям. Ситуация на рынке очень разная для всех. Кто-то попал в уникальную ситуацию, когда можно диктовать условия заказчикам. Сразу скажу: этого почти не происходило. Но случаи, когда необоснованно сильно повышаются цены на продукты, приобретают такой общественный и публичный резонанс, что российские вендоры объединились и решили зафиксировать эти договоренности в виде документа.Насколько российский IT-сектор справляется с экстремальной задачей в максимально короткие сроки заместить продукты, которыми на протяжении десятилетий пользовались крупнейшие отечественные компании?Максим Паршин: Наша IT-индустрия традиционно сильна, сейчас она стала еще сильнее — и благодаря мерам поддержки государства, и благодаря той ситуации, которая возникла на рынке. Мы видим активное импортозамещение по всем классам софта. Мы тоже работаем над ландшафтом. С предыдущей нашей встречи на форуме прошел год, за это время подготовили IT-ландшафт экономики России, где мы видим в режиме светофора, какие потребности закрываются в полной мере, это так называемая зеленая категория, коробочные решения, где в меньшей степени, где есть заделы. Так или иначе, более чем в 90% случаев потребности закрываются нашими продуктами.Тем не менее принято решение о введении принудительного лицензирования по использованию иностранного софта. Оно позволит продолжать, где это возможно, пользоваться старыми продуктами. Но при этом не бесплатно, а то они перестали бы, наверное, покупать новые российские продукты. Почему так сделали, является ли это тактическим отступлением, как долго будет работать такой режим?Максим Паршин: Компании продолжают пользоваться импортными решениями. Они делают это по разным причинам, но часто сложно перейти в моменте на что-то российское. Это непросто чисто технологически, требует определенных усилий, времени и инвестиций. Тем не менее решения все приняты, обратной дороги не будет. Импортозамещение в данном случае произойдет полностью. Прежде всего, конечно, [заместим] объекты критической информационной инфраструктуры. При этом в отдельных случаях возникла ситуация, когда компании не платят за используемый импортный софт.Потому что вендоры не хотят брать деньги, разорвали отношения?Максим Паршин: В ряде случаев так, могут не платить по разным причинам. Это нездоровая ситуация, когда ты используешь какой-то интеллектуальный продукт и не платишь за него. Не только по соображениям, что нужно вести бизнес цивилизованно, а мы в этом убеждены и мы против пиратства. Это последовательная позиция Минцифры: надо платить за то, что ты пользуешься чьим-то продуктом. Но главное здесь: бесплатное использование импортных решений и импортного софта тормозит импортозамещение. Какие стимулы переходить на российские решения, если ты можешь продолжать, еще и бесплатно, пользоваться привычным софтом? Если ты используешь софт, российский или не российский, ты должен платить. Сейчас обсуждается механизм: плату, которую ты раньше платил иностранному вендору, в том же объеме должен будешь платить в специальный фонд. Часть этих денег будет задепонирована. Если вендор вернется, он их сможет получить, но именно часть денег, потому что поддержка все равно не оказывается. Сервиса сейчас нет, поэтому не очень справедливо отдать 100%. Другая часть от этой суммы будет направлена на развитие российских решений. Сейчас есть грантовые поддержки, субсидирование процентной ставки по кредитам в разных форматах, поэтому обсуждаем такой механизм, думаю, сможем его реализовать.Минфин принял важное решение, оно внесено Госдуму, что если релоканты работают на российскую компанию, то они продолжат платить налоги точно так же, как если бы они работали здесь, вне зависимости от того, сколько дней находятся [за рубежом]. Минцифры на постоянной основе публично поддерживало решение, чтобы релоканты не попали под повышенный налог, если уже более полугода не проживают в России. Как много в отрасли релокантов, какую роль они продолжают играть в российских IT-разработках?Максим Паршин: Назывались разные цифры, но осенью прошлого года консенсус оценки составлял порядка 100 тысяч человек. Многие вернулись, лично вижу, как это происходит, это мои знакомые, которые на эмоциях уехали и сейчас активно возвращаются по разным причинам. Оценить роль сложно. IT-отрасль в прошлом году выросла почти на четверть и вопреки санкциям, и в чем-то, может быть, благодаря им. Численность занятых в отрасли увеличилась на 13%, зарплаты выросли на 19%. Это официальная статистика. Вообще, программисты, айтишники — народ весьма лабильный. Конечно, влияют общественные настроения и нагнетающиеся страхи, но это очень мобильный, может быть, самый мобильный рынок труда. Работа в IT-компаниях часто подразумевает, что физическая привязка к месту работы необязательна, можно работать удаленно. Это нормально, когда программист выбирает себе более комфортный по климату, например, регион проживания и продолжает работать на российские компании. Для нас важно, чтобы он продолжал на них трудиться. Создание отрицательных стимулов для тех, кто физически не присутствует в России, но работает на наш бизнес, достаточно деструктивно. Поэтому весьма позитивно решение, что российские граждане, которые трудятся на российский бизнес, продолжают платить НДФЛ, одинаково вне зависимости от того, где они находятся.По оценкам министерства, численность работников IT-сферы выросла на 13%. Сколько это в людях?Максим Паршин: Это 860 тысяч человек.Что с потребностью в кадрах? В IT-разработках работает примерно 760 тысяч человек. Айтишники есть в каждой организации, они в данном случае не в счет. Нужно ли нам больше? Станет ли их еще больше или сейчас мы на пике?Максим Паршин: Потребность намного больше, чем предложение рынка труда. IT-компании, владельцы бизнесов, руководители часто говорят: «Вообще, все хорошо, спасибо большое за льготы, преференции, которые нам дали, и спасибо западным «партнерам», что ушли с нашего рынка». Часто главная проблема, а иногда и единственная — кадровая. Такой стеклянный потолок, когда ты можешь развиваться, но нет возможности найти на рынке людей нужной квалификации за адекватные деньги. Это препятствие в развитии бизнеса, поэтому сейчас Минцифры реализует ряд программ, направленных на развитие кадрового потенциала IT-отрасли, начиная со школьников. Программа «Код будущего» — с восьмого класса обучаем языкам программирования, 140 тысяч школьников обучатся только в этом году. Это и цифровые кафедры для студентов, когда студент может наряду с основной профессией профильного вуза получить цифровую профессию. Это и ряд других программ, где субсидируется получение цифровой профессии для тех, кто потерял работу или оказался в непростой жизненной ситуации, — это уже для взрослых, состоявшихся людей. Постоянно повышаются контрольные цифры приема на бюджетные места в вузы, целая линейка продуктов, направленных на развитие именно кадровых ресурсов в отрасли.Обеспечен огромный спрос на российские IT-продукты внутри страны, правда, очень ограничен теперь иностранный спрос, особенно для крупных компаний, которые старались себя позиционировать как глобальные. Тем не менее в целом рост по отрасли есть. Нуждается ли она в государственной поддержке? Или того, что готовы заплатить российские клиенты, достаточно, чтобы отрасль росла?Максим Паршин: Государственная поддержка нужна, другой вопрос, в каких сферах и в каких формах ее будут осуществлять. Налоговые льготы — может быть, наиболее мощная, системная форма поддержки. В прошлом году были приняты беспрецедентные решения по развитию российского индустриального софта, были созданы индустриальные центры компетенции, центры компетенции по развитию системного и прикладного ПО, направлены большие инвестиции в виде грантов. Более 23 млрд рублей только грантовой поддержки доведено и сейчас доводится в основном до заказчиков российских решений. В процессе внедрения этих решений их дорабатывают, а дальше уже монетизация на открытом рынке, уже без господдержки. Это будет продолжаться, но грантовая, невозвратная форма поддержки — все-таки исключительный случай. Там, где нет достаточного спроса, нет рынка для продукта, негосударственные инвестиции не окупятся. Поэтому такие формы поддержки в отдельных областях сохранятся. В большей мере речь идет о стимулировании именно негосударственных инвестиций в развитие IT, развитие продуктов.Как их нужно стимулировать? Вроде отрасль и так достаточно маржинальна с учетом повышенного спроса внутри страны.Максим Паршин: Ситуация сейчас развивается, отрасль становится еще более инвестиционно привлекательной, выросла в прошлом году более чем на 24%. С другой стороны, стало сложнее инвестировать российские деньги вовне, на внешние рынки, таких возможностей стало меньше.То есть российские инвесторы в том числе вкладывают в эту отрасль. Существуют частные, внутренние инвестиции.Максим Паршин: Наверное, IT — это самая оправданная сейчас инвестиция, самое перспективное направление инвестирования на нашем рынке.Единственное, IT — это всегда из серии венчурных инвестиций, когда ты не можешь заранее быть уверенным, что конкретная команда создаст продукт, который будет хорошо монетизироваться.Максим Паршин: Зависит от зрелости, от стадии развития проекта. Иногда это даже посевное инвестирование, совсем венчурное, когда инвестор осознанно идет на риск, понимая, что девять из десяти проектов не выстрелит, а один сработает и все окупит. Есть проекты высокой степени зрелости, когда продукт уже на рынке, имеет рыночную историю успеха, ты понимаешь, что инвестируешь в растущий продукт, и риск намного меньше. Любое инвестирование — это риск.Сохранились ли условия для зарождения новых стартапов, которые существовали до кардинальных изменений во всей среде?Максим Паршин: Конечно, сохраняются и будут развиваться. Но нам совместно с министерством экономического развития, с другими органами власти нужно дать дополнительный стимул инвестировать в IT. Мы структурировали, изложили бюрократическим языком в виде плана правительства предложения инвесторов, которые готовы вкладываться в IT и на этом специализироваться. Вокруг Минцифры стихийно образовался «клуб инвесторов», там десяток фондов, их число постоянно растет. В процессе таких диалогов и обсуждений сформулировали несколько пунктов. Например, было бы отлично, если бы компании могли инвестировать в другие бизнесы или в проекты и нам на затраты это засчитывалось с коэффициентом условно 1,5. Могли бы это учитывать при расчете налога на прибыль. Или сейчас ограничены инвестиции в формате договора инвестиционного товарищества для физических лиц, даже если они квалифицированные инвесторы. Обсуждаем, каковы риски, возникают ли они, если снять ограничения такого рода. Поэтому подготовили предложение, которое сформулировал сам рынок, сами инвесторы. Чтобы можно было обсуждать, просто упаковали их в формат правительственного документа, который потом воплотится в нормативные акты. Сегодня у нас на форуме будет отдельная сессия, посвященная развитию стимулирования венчурных инвестиций в IT. Послушаем инвесторов, которые успешно или неуспешно инвестировали, что им помешало. Или послушаем историю успехов стартапов, которые на этом развиваются. У нас будет комплексная дискуссия.
