Казус приключился у ведущего Станислава Васильева (он же — «Стас, ай как просто», известный видеоблогер, который теперь на «Соловьёв LIVE»). «Почему у вас в компании столько людей, которые как будто бы не любят Россию?», — начал он интервью с кандидатом физико-математических наук и директором по маркетингу «Яндекса» Андреем Себрантом. Тот удивился, встал и ушёл, разговор продлился секунд 30.
Все проблемы от недопонимания, возможно «Ай, как просту» следовало бы объяснить — а что именно он разумел? Ведь у слов — разные значения. Даже синонимы, хоть и похожи, но не идентичны. Россию — в географическом смысле — страну, сторону, то есть пространства-территории? Где бывает и холодно, и жарко, на что люди частенько сетуют, но означает ли это, что они «не любят» свою сторону? Кому не подходит климат из-за особенностей организма — меняют местожительство. Остальные, наоборот, умиляются разнообразию: снегу на Новый год, и шелесту камыша в знойный полдень.
С Родиной — посложнее. Это понятие означает не столько географическую точку, сколько начало формирования в новорожденном мозгу нейронных связей и их дальнейшее развитие. Именно поэтому Родина потом расширяется в границах, увеличиваясь в масштабах от конкретного роддома и, к примеру, младенец, появившийся на свет в самолёте-поезде, тоже не остаётся без Родины. «Гормоном обучения» называют иногда дофамин, ибо он эффективно способствует когнитивной деятельности, мотивируя приятными ощущениями усвоение положительного опыта.
Самые первые нейронные связи, активируют и первое биологическое «чувство счастья», вот отчего «детские впечатления» — самые яркие. Россию-Родину не нельзя не любить (равно, как и Белоруссию-Родину, и Зимбабве-Родину, и т. д.). Если только не патология мозга. «Чё ж вы так Родину-то не любите?!», — когда-то с хитрым прищуром вопрошал Дмитрий Рогозин — и напрасно, оппонент с нарушением когнитивных функций ему бы всё равно ответил, максимум — мычанием.
Теперь о государстве. В самой этой форме организационного устройства людей на определённой территории ничего плохого нет. Более того, она пока более естественна, нежели противоестественна, ведь даже, прости Господи, запрещённый ИГИЛ*, стремился к «государственности». Вопрос, лишь, на какое «организационное устройство» дано «общественное согласие» (договор)? Для меньшинства или для большинства?
Договор сей (конституции — относительно недавнее изобретение) чаще устный, нежели письменный, бывало навязанный и принуждением, и обманом. Но чем более в оном становилось не рационального, оторванного от реальности, тем менее существовало конкретное государство. Оно обязательно трансформировалось, менялось (и к лучшему, и к худшему) — общественный договор как бы перезаключался.
Если в преамбуле, вдруг, крупно и ярко выделяется — «Страна и Родина» — видимо, не все хотят, осознания основного текста Договора, мелким шрифтом. Иначе «права с обязанностями» были бы «одним цветом и одним размером». Они всегда не сбалансированы (идеал недостижим), но чем значительнее перекос, тем короче срок действия Договора.
И, наконец, про Отечество, страну (землю) отцов. Понятие распространено, как у славян, так и латинян. Пафос сюда заложен давным-давно, ещё Гораций писал: Dulce et decorum est pro patria mori — «Сладко и прилично умереть за страну Отцов». Переводили, конечно, не столь буквально, а высокопарно: «Прекрасна за Родину смерть». От этимологической основы patria родился и «патриот». Данная фраза Горация на протяжении многих веков служила девизом доблести, и поныне венчает многие воинские захоронения, например, Арлингтонское в США.
Разве подобная гибель за Отечество не высшее проявление любви к оному, кто дерзнёт возразить? А ведь — нашёлся и дерзнул, назвав Dulce et decorum est pro patria mori старой ложью. И положив начало концепции «не умирать, а жить за Отечество», ибо кому нужна пустая земля и глуп тот отец, который отправляет на смерть сына, тем самым прерывая свой род. Наверное, иногда такое необходимо, но уж точно — не правильно и не логично. «Не сладко».
Вызов бросил англичанин Уилфред Оуэн, противопоставив абстрактный пафос «сладко и прилично» — реальной газовой атаке в Первую мировую войну: «из хриплых легких кровь била при толчке, как ящур, на изъязвленном газом языке». И обращаясь ко всем, кто видел или пережил подобное, поэт написал: «Мой друг, тебя бы не прельстила честь // Учить детей в воинственном задоре //Лжи старой: «Dulce et decorum est pro patria mori».
Может, Уилфред Оуэн был обыкновенным шкурником? Отнюдь! Отправился на фронт добровольцем. В письмах к матери упрекал английские войска в «невыразительности», читай — в нерешительности и отчасти трусости. Был ранен, долго лечился, тогда же и написал своё стихотворение (опубликованное значительно позже). Опять вернулся на фронт и был награждён. Погиб в бою за неделю до окончания Первой мировой войны. За доблесть повышен в звании посмертно…
Возвращаясь к не задавшемуся интервью Васильева. «Не любят Россию» — это что? Это кого? Это как? Увы, не всё «ай, как просто».
